Какую из этих систем лучше использовать?

Извиняюсь за что в сей час не имею условий для публикации имени автора.


1. Если вам нужно анонимно ходить по обычным интернет-сайтам, то однозначно Tor.

2. Если вам нужно разместить сайт, который практически невозможно будет заблокировать, заддосить и т.п. (равно как и найти где он физически расположен), то можно разместить либо .onion в сети Tor либо .i2p-сайт в сети I2P. При этом надо учитывать, что количество пользователей Tor (около 400 тысяч одновременно подключенных клиентов) на два порядка превышает количество пользователей i2p. Это повышает как анонимность скрытых сайтов (т.к. скрытый сайт может находиться на любом из клиентов Tor), так и количество их потенциальных посетителей.

3. Если вам нужно анонимно поделится каким-то файлом с человечеством, то можно использовать для этих целей Freenet, или просто разместить этот файл на скрытом сервисе .onion или .i2p. Преимущество Freenet в том, файл будет храниться сразу на компьютерах многих пользователей и будет доступен даже в случае отключения вашего компьютера от сети (если вы раздаёте файл через I2P).
Источник сообщения

@темы: .info

---

Тайна Ньяу

 

В Юго-Восточной Африке также существуют группы (кланы, братства, «мужские союзы» людей, которые называют Ньяу Мзунгу («белый человек». Они прячутся на кладбищах, надевают страшные маски и странные одежды, под покровом темноты выходят из зарослей на дорогу в образах диких зверей. Когда кто-то умирает, они танцуют.

Неизвестно, когда и откуда пришли ньяу, но тысячу лет назад они уже существовали в Юго-Восточной Африке: на территории нынешних Мозамбика, Малави, Зимбабве и Замбии. Христианские миссионеры так и не смогли докопаться до истоков и сути этого культа, распространенного среди народа чева. В первую очередь потому, что разглашение секретов тайного братства всегда каралось страшным наказанием, вплоть до смерти. В каждом селе действует своя группа ньяу, как часть большой сети. Слово обозначает одновременно и сообщество, и его членов, и всю систему их религиозных верований и ритуалов, включая танцы и маски. Например, Ньяу Малия (или Мария) — маска, изображающая дух женского рода, который чева обычно ассоциируют с женой старейшины деревни. В последние несколько десятилетий христианские миссионеры, проповедуя свою религию местному населению, используют этот образ как аналогию с Девой Марией.

Чева верят в бога Чауту, который создал все живое и когда-то жил на земле вместе с людьми и животными. Но человек познал огонь, Чаута прогневался и ушел на небо, оставив свои творения на произвол судьбы.

А еще чева верят в то, что духи предков живее всех живых, их надо не просто почитать, а ублажать. И если духи предков будут довольны, они замолвят словечко за живых богу Чауте, и тогда он вспомнит о людях и пошлет им дождь, урожай и плодовитость.

Связь между двумя мирами — живых и умерших — способны осуществить только ньяу. И делают они это при помощи «Великого танца» – «Гуле Вамкулу», или, как его еще называют, «Великая молитва предков». Он исполняется в дни похорон важных представителей общины, на поминках, при посвящении новых членов братства, после сбора урожая и перед сезоном дождей. «Великий танец» обычно длится три ночи, а в течение дня ньяу в костюмах могут разгуливать по деревне, пугая местных жителей. Иногда ужасные лесные создания играют с детьми и поют с женщинами — все зависит от того, какого духа или какой характер они изображают. «Гуле Вамкулу» — именно под таким названием тайный культ и церемонии ньяу были включены в Список нематериального культурного наследия ЮНЕСКО в 2008 году. Кроме Великого танца есть и «обычные», которые исполняются ньяу по выходным в течение всего года на деревенских площадях.

Из этих мужских союзов» особенно выделяется «Ньяу Акакаиро», члены которого изображают духов умерших злых людей, которые возвращаются в мир живых, чтобы причинять им вред. Ходят почти голыми с мешками на головах, танцуют на ходулях перед народом, символизируя одного из высокомерных злых духов, наводящих страх на деревенских жителей: «Не плачь, мать, о своем сыне, потому что он никогда уже не будет таким, каким ты его знала. Твой сын возмужал и теперь идет по пути великих отцов», — поют женщины деревни на церемонии посвящения. Бьют барабаны, и танцоры в деревянных масках и костюмах из разноцветного тряпья и распущенной мешковины вертятся в разные стороны, совершая сложные пируэты, подбрасывая в воздух пыль и издавая животные звуки. У каждого ньяу свое обличье. Вариантов масок множество, и все они имеют свои названия и смысл. Кроме духов предков — добрых и злых — маски и костюмы могут изображать различные типы человеческих страстей и немощей: тщеславие, бесплодие, эпилепсию, глупость, жадность, похоть... Особую роль в ритуалах ньяу играют создаваемые ими фигуры животных, внутрь которых обычно помещаются несколько человек. Это может быть слон, жираф, единорог (Зиньяу) или питон. Согласно верованиям чева, к умирающему является одно из таких животных и забирает его в долину смерти. Надев на себя плетеные конструкции, ньяу танцуют, изображая духов этих животных. Звероподобные «корзины» изготавливаются в тайном месте, где-нибудь в зарослях под большим деревом, часто на кладбище. Непосвященные не должны видеть процесс и знать, как устроено ньяу-животное, танцующее «Гуле Вамкулу». Потому-то оно и выходит на дорогу только под покровом тьмы.



Чтобы набраться сил в перерывах между танцами во время церемонии посвящения, ньяу прячутся в пустых домах и пьют специальный алкогольный напиток помбе, чтото вроде местного пива.

Но ньяу могут быть и весьма агрессивными. Так они пытаются донести до людей гнев предков, которых те недостаточно почитают. Существует и много просто злых духов, встреча с которыми, как и с духами диких зверей вроде льва, не сулит ничего хорошего. Поэтому мальчишки чева боятся ходить по лесным дорогам. Любой непосвященный, независимо от возраста, рискует быть избитым, если наткнется на существо в злой маске.



Самый страшный из всех ньяу — это «Гуле Гвампини», который может убивать. «Помню, как однажды, когда долго не было дождя, кто-то из деревни пришел к старейшинам ньяу и заплатил им деньги, чтобы они послали Гвампини убить плохого человека, из-за которого стояла засуха, — рассказывает Офис, работник школы в деревне Манже и по совместительству член братства. — Около 40 ньяу пришли в деревню, разорили дом этого человека, а самого его убили. Полиция? Что она может сделать? Если слон или змея убьют человека, их же в тюрьму не посадишь? Так и ньяу. Когда в Гуле входит дух маски, он уже не человек, он становится зиломбо — зверем. К тому же никто не знает, кто ньяу, а кто нет. Это может быть ваш сын или брат. А может, тот полицейский, что допрашивает свидетелей, сам вчера обмазался грязью, надел рогатую маску и убил плохого человека. Почему плохого? Так ведь не было дождя долго, а как его убили, так дождь и пошел. Вот тебе и доказательство».



Действительно, среди полицейских и учителей действительно встречаются ньяу. В рабочее время они отдают долг государству, а в выходные становятся «дикими зверями» и проводят ночи напролет в танцах, сбрасывая напряжение трудной недели, вздымая к небу столбы пыли и взывая к предкам, а через них к богу Чауте, чтобы тот сменил гнев на милость и вернулся на землю. Или хотя бы послал людям дождь.

Источник сообщения

@темы: бесконечное лучезарное сущее, .info

---

Пишет  Голландская рулетка:

Всегда нравились мне законы эстетики, с которым соглашаются все. Их же можно с интересом нарушать, получая иногда ещё более захватывающий вариант. И тем не менее они важны - не даром Сальвадор Дали не принимал ученика, чьи работы были сколь угодно странны - если только этот ученик не был в состоянии правдоподобно нарисовать обычную лошадь.
Вот золотое сечение, про которое я рассказывала некоторое время назад. Повторюсь и расскажу подробнее. Помимо того, что фокальные точки работы рекомендуется помещать не строго в центре, а смещать вбок примерно на треть, есть и более тонкая закономерность - спираль. Вот вырезка из пособия "Beginners Guide to Digital Painting" издательства 3dtotal, показывающая способ её использования:

Есть и ещё приём применения, не схемой расположения объектов, а в тонировании. Иллюстрация с размытыми пятнами показывает это отношение: первые две картинки иллюстрируют золотое сечение на двух тонах - одного примерно в полтора-два раза больше, чем второго. Затем с тремя тонами, тёмными, средними и светлыми: 60% одних, 30% других и 10% третьих, не важно, какие где. Вторая пара картинок отображает и наиболее распространённые способы расположения пятен (исследовались картины старых мастеров). А пара нижних показывает это же отношение в достаточно редких сочетаниях - плоский градиент и частый ритм с высокими контрастами.

Занявшись этим вопросом, я провела своё маленькое исследование. Выгрузив картинки достославных цифровых художников, проверила: действительно. Сразу же вспомнилось упражнение с копированием чужих работ, которое помогает развивать чувство этого соотношения тонов в композиции. Оговорюсь сразу, что копирование чужих хороших работ, и копирование максимально осмысленное, я считаю очень хорошей тренировкой. В случае с тональными упражнениями процесс таков: берём работу, и не обесцвечивая её, пытаемся на глаз определить, где есть участки тёмных, средних и светлых тонов. Для этого людям с хорошим зрением рекомендуют прищуриваться, а с плохим - снять очки. Чем более общо вы воспринимаете картинку, тем лучше видите, как она устроена.
И теперь в маленьких рамках, буквально 3 на 5 см, делаем схемки всех отобранных картинок, одну за одной. Это упражнение, кстати, подойдёт и фотографам, чтобы натренировать постановку кадра, и всем тем, кто занят визуальным творчеством - законы изображения на то и есть законы.

Ну а после копирования я нашла полезным перейти к созданию, сделать несколько схем, которые отражали бы золотое сечение в тоне и были интересными зрительно. Дело осложнялось тем, что здесь нужно следовать ещё и законам композиции (в готовых-то работах "всё уже украдено до нас". Контрасты размеров и фактуры, использование и смягчение повторов, наклон и эмоциональная составляющая - и это только начало. Всё, что я об этом знаю, обязательно расскажу вам в следующий раз.

@темы: "Адольф, ты плохой художник. Займись чем-нибудь другим", .info

---

"...Герда заходит в чертог зимы, ей наплевать на Кая.
"Взять у кого-то тепла взаймы, в пропасть себя толкая.
Я растоплю тебя, растоплю..."
- Вон твой придурок, слева.
- Он мне не нужен, я Вас люблю, Снежная королева." (Стефания Данилова)

@темы: Моему воображаемому Хомячку посвящается..., love and chicken

---

Пишет  Leonard Batista:

Любовь родительская, братская, дружеская, эротическая, отеческая, её так много видов, что можно и запутаться. Но, в основе любого вида любви лежит такое явление как "стремление". А оно в свою очередь есть желание - способ пережить ужас одиночества. Мы причиняем ласки, мы дарим боль, уделяем внимание и ставим в игнор, мы совершаем то, что впоследствии называем ошибками, и сомневаемся в каждом шаге. Действительно ли это любовь, достоин ли я этого чувства, способен ли его дарить. Все это сложные вопросы, но для себя, я нашел ответ, по крайней мере на данный момент.
Взглянув в лицо своему одиночеству, я принял его без остатка, и понял, что уже больше никогда не буду один, я стал на путь следуя которому становлюсь самодостаточным. Но, по мере того, как исчезает нужда в людях, в моем сердце все сильнее загоралось стремление к ним. Я перестал требовать и стал предлагать. Мое стремление, это не быть нужным или зависимым, а просто идти рядом, бок о бок, на то короткое время пока у нас общий путь, а дальше как направит Судьба. Но этот общей путь, может длиться и не одну жизнь, и это прекрасно)

@темы: love and chicken

---

Пишет  Space.Cat

25 способов преодолеть творческий ступор

«Как и ожидалось, мне представили массу стратегий, начиная от прослушивания в полном одиночестве в лесу „Boards of Canada“, до приготовления шторма (рецепт прилагается) и ожидания просветления ума.

Ниже следуют 25 стратегий по разжиганию вдохновения от креативщиков; надеюсь, вы найдете здесь что-то полезное для себя. Призываю вас также делиться своими излюбленными способами. Лишним никогда не будет.» Для того чтобы мой поток креативности не иссякал, я следую нескольким тактикам.

Я стараюсь чередовать течение моей жизни, как севооборот в сельском хозяйстве. В нечетные года (напр. 2009) я больше путешествую и уделяю внимание персональным проектам и личным инициативам, в то время как в четные года (напр. 2008) я стараюсь больше работать и зарабатывать. В нечетные годы я стараюсь отправляться в длительные путешествия. Так в 2005 году я провел 5 недель, путешествуя вокруг света. В 2007 ездил в Китай, Тибет и Непал на 3 недели. После обеих поездок я возвращался к своему рабочему столу с головой переполненной мыслями и идеями.

Другая моя стратегия заключается в том, что я постоянно стараюсь «сохранять свою тарелку максимально полной». Я берусь за гораздо больший объем работы, чем реально могу выполнить, и страх не справиться заставляет мои мозги работать.

Если я действительно окажусь в затруднительном положении и почувствую, что все мои замыслы ходят в голове по кругу, я уйду из офиса. Нет смысла вслепую биться головой в поисках решения. Я почитаю книгу, или пойду порисую в парке. Я против применения грубой силы для выхода из таких состояний. Это все равно, что пытаться избавиться от икоты.

Tom Muller

Графический дизайнер, Бельгия

Не хотелось бы использовать избитые фразы типа «Я черпаю вдохновение повсюду», но я действительно беру идеи из самых банальных окружающих меня предметов. Если честно, то я редко впадаю в творческий ступор, в моей голове бурлит достаточное количество идей, вопрос лишь во времени и в приоритетах. Почти целый год я начинаю, бросаю и снова приступаю к работе над гарнитурой. И хотя это доставляет мне огромное удовольствие и дает бесценный образовательный опыт, это мешает мне работать над чем-то другим. Таким образом, я скорее впадаю в интеллектуальный ступор: хочу развиваться и двигаться дальше, но не ранее, чем закончу с гарнитурой. Я очень дотошный и медлительный, потому что я хочу чтобы все было идеально. И так я продолжаю бегать по кругу.

Идея гарнитуры пришла мне в голову, когда я смотрел на старый, разработанный мной же шрифт (да, иногда твоя собственная работа может стать источником новых идей — вот для чего нужны наброски и записки), винтажную книжную обложку и постер Wim Crouwel «Hiroshima». Так что в конце-концов всегда срабатывает предметный фактор.

Вспомнил, как однажды, несколько лет назад, смотрел по телевизору документальный фильм об одном бельгийском художнике комиксов, который превратил произведение Джо Холдемана «Бесконечная война» в графический роман. Журналист спросил его, как он придумал столько моделей космических кораблей, а художник достал кусок пластиковой защиты для электропроводки и рассказал, как однажды, обратив внимание на эту штуку в своей студии, он подумал, что это идеальный материал для дизайна космического корабля.

Так то. Идеи повсюду, особенно когда их не ищешь.

Audrey Kawasaki

Художник, эротическая живопись, Лос Анджелес

Всякий раз, когда я чувствую, что впадаю в так называемый ступор, это обычно случается потому, что я просто отвлекаюсь, думая о чем то, не относящимся к моей работе. Или просто не могу спокойно сидеть, сконцентрировавшись на работе длительное время. В течение многих лет я просто включала музыку в наушниках, но в последнее время я пристрастилась к различным информационным передачам. Прослушивание таких передач во время работы заставляет мой мозг работать по двум направлениям, освобождая от ненужных мыслей его творческую составляющую и позволяя ей спокойно трудиться. Оградиться от ежедневных отвлекающих факторов и как-бы разделить себя на две половинки — для меня это лучший способ, позволяющий практически войти в медитацию во время написания картины.

Khoi Vinh

Руководитель группы дизайнеров NYTimes.com

Много читать и много рисовать. Чтение — это долгосрочная стратегия: постоянное пополнение запаса идей, деталей, точек зрения, метафор, символов и так далее. Ты хранишь их в своей голове где-то на задворках для того, чтобы позднее — иногда гораздо позднее — в твоем распоряжении оказался богатый каталог «отправных точек».

Рисование — это возможность активировать всю хранившуюся в голове информацию для решения поставленной задачи: процесс рисования, процесс немедленной визуализации различных идей позволяет классифицировать многочисленные разрозненные элементы и устанавливать между ними неожиданные связи. Главное — это рисовать быстро, не отвлекаясь на технику исполнения. Так вы сможете удержаться в рамках контента и не увязнуть в форме.

Kalle Gustafsson

Фотограф, Швеция

Если я чувствую недостаток вдохновения, мне нужно взять тайм-аут. Для меня это самый лучший вариант, поехать на неделю-другую в отпуск чтобы просто смотреть и слушать. Я слушаю музыку и смотрю на людей. Я бы сказал, что меня способно вдохновить все, что угодно, все, что происходит вокруг меня, независимо от времени и места. В поисках вдохновения мне нужно просто выйти за рамки моей работы, отвлечься.

Build

Британская студия графического дизайна

Решение проблемы :

2 луковицы среднего размера мелко порезать.

На небольшой огонь поставить среднего размера сковороду с несколькими каплями оливкового масла.
Выложить лук на сковороду, посолить, поперчить.
Тонко нарезать три разновидности свежего красного перца (Птичий глаз/Bird’s eye, Шотландская Шляпа/Scotch Bonnet и болгарский зеленый или красный).
Положить смесь перцев в сковороду, перемешать, обжаривать 8 минут.
Добавить в сковороду около 500 грамм говяжъего фарша.
Помешивая обжаривать в течение двух минут, пока фарш не приобретет коричневый оттенок.
Посолить, поперчить.
Добавить красную фасоль и консервированные томаты и хорошенько перемешать.
Добавить щепотку корицы.
Тушить на маленьком огне около 20 минут.

Высыпать в кастрюлю полтора стакана риса Басмати.
Добавить в кастрюлю два с четвертью стакана (того же, которым отмеряли рис) холодной воды.
Варить на сильном огне до тех пор, пока крышка не перестанет греметь.
Убавить огонь наполовину и готовить в течение 8 минут.
Через восемь минут выключить огонь и оставить рис накрытый крышкой на четыре минуты.

Выложить рис на тарелку, добавить соус.

Большой бокал красного вина (предпочтительнее австралийского или новозеландского).

А сейчас самая важная часть решения проблемы :
Отнесите тарелки и кастрюли в раковину.
Откройте горячую и холодную воду.
Добавьте капельку моющего средства (предпочтительнее для чувствительной кожи).
Приступите к мытью посуды, изгоняя все мирское.
Разум просветляется, возникают новые мысли и идеи.

Побалуйте себя вторым бокалом вина, чтобы насладиться моментом.

Mark Weaver

Дизайнер, иллюстратор, Атланта

Когда мне нужен источник вдохновения, чтобы запустить креативные механизмы, я обращаюсь к экспериментальной музыке, кинематографу и дизайну середины прошлого века, дикой природе и так далее. Чтобы достичь максимального творческого потенциала, я должен одновременно сидеть в лесу, смотреть "Безумцы"/"Mad Men" и слушать «Boards of Canada».

Chad Hagen

Художник, дизайнер, Миннеаполис.

Оставаться креативным — это тяжелый труд. Если честно, я не думаю, что был очень талантлив, когда я поступал в школу искусств. Я боролся, чтобы выделиться. Я боролся, чтобы остаться в школе. Нужно было трудиться для того, чтобы оставаться креативным. Но единственное, что заставляло меня сфокусироваться, это мое желание быть хорошим художником. Я хотел быть по-настоящему хорошим. Я хотел быть таким же хорошим, как те люди, которые были на самом деле талантливы. Я постоянно думал о том, что если я буду тяжело трудиться, изучать изобразительное искусство, как математические уравнения, то в конце концов я смогу расслабиться и просто создавать крутые вещи и позволить всему идти своим чередом.

Эти времена так и не настали. И я понимаю теперь, что я никогда и не хотел, чтобы они настали, потому, что самое главное, что заставляет меня быть креативным — это мое желание быть хорошим.

Если у меня когда-нибудь случится творческий ступор, то лучшим способом справиться с ним для меня будет отправиться в такое место, где мне бы захотелось стать еще лучше. Для этого нужно посмотреть на работы других людей. По моему мнению, нет лучшего способа зажечь свой творческий потенциал, чем посмотреть на потрясающие вещи, сделанные другими. Ходить в музеи, галереи, на выставки и так далее. Это всегда вдохновляет меня, пробуждает желание вернуться к работе и сделать что-то стоящее.

Будьте хорошими.

Jasper Goodall

Иллюстратор, фрилансер, Англия

У меня есть парочка советов:

Отвлекитесь от компьютера/записной книжки/набросков; посетите новый город и просто послоняйтесь по улицам (однажды я сидел в кафе в Берлине, и мне в голову пришло столько идей, что я не знал, что с ними со всеми делать). Я хожу в библиотеку местного университета и закапываюсь в старых изданиях по графическому дизайну и журналах по фотографии, выхватывая вещи, поразившие мое воображение. Затем я иду домой, распечатываю их и вклеиваю в специальную книжечку для газетных и журнальных вырезок (scrap book). После этого в моей голове обычно масса идей.

Kim Holtermand

Фотограф, Дания

Всякий раз когда у меня заканчиваются идеи, я обычно использую музыку, чтобы вернуть прежнее расположение духа. Музыка — колоссальный источник вдохновения для меня, а мои работы были созданы во время прослушивания таких музыкантов, как Sigur Rs (всегда самый любимый), Hammock, Max Richter, Air, Dead Can Dance, Helios, Johann Johannsson, Jonsi and Alex, M83, Olafur Arnalds, Trentemller...можно продолжать до бесконечности.

Обычно музыкальная меланхолия создает у меня определенное настроение, от которого начинают продуцироваться идеи.

Erik Spiekermann

Легендарный типограф из Германии

Существует 6 способов:

1. Избегай
Сделай что-то другое, помой машину, создай резервную копию данных, выполни поручения...
2. Думай
Расслабься и подумай над проблемой, дай волю своему мышлению...
3. Исследуй
Ищи материал, просматривай свои старые проекты, но избегай Google — чтобы найти что-то полезное требуется слишком много времени...
4. Собирай
У нас у всех есть много всякого хлама, среди которого должно оказаться то, что сможет стать полезным...
5. Делай наброски
Рисование — классная штука, даже если у тебя нет таланта. Простая визуализация элементарных вещей помогает воплотить их в жизнь...
6. Деконструируй

Разложи проблему на части, посмотри на каждую из них, а затем снова сложи все части вместе...

Si Scott

Графический дизайнер, иллюстратор, Великобритания

Вообще-то, у меня творческий кризис случается довольно-таки часто (как и у большинства творческий людей, я полагаю?). Я нашел для себя единственный способ с ним бороться — продолжать работать и генерировать идеи, какими бы незначительными они не казались. Биться головой об стену в поисках решения, вероятно, самая трудная и безысходная вещь на свете!

Я черпаю вдохновение в стихах/книгах. Чтение и музыка вполне продуктивно на меня влияют — слова зажигают что-то во мне, и хочется творить дальше, заставляют задуматься и начать исследовать и анализировать.

Chuck Anderson

Дизайнер, художник, Мичиган

Самым первым и самым лучшим вариантом для меня будет перестать пытаться себя заставить и на время отвлечься. Сделать перерыв бывает очень важно. После этого в поисках вдохновения я обычно иду в книжный магазин. Это мой любимый способ времяпрепровождения, так я по-настоящему расслабляюсь. Стопа книг и журналов и кофе. Иногда я приношу свой компьютер, но в основном использую возможность оторваться от экрана и полистать страницы, почитать, посмотреть, почерпнув много всего. Издания об искусстве, музыка, культура, дизайн, спорт, тату — вот что я люблю больше всего. Я перегружаюсь этой информацией, что практически всегда помогает мне преодолеть творческий ступор.

Deth P. Sun

Художник, иллюстратор, Калифорния

Я не так часто впадаю в творческий ступор. Когда это случается, я просто делаю перерыв, перестаю рисовать и делаю все что мне пожелается до тех пор, пока снова не почувствую, что хочу приступить к работе. Я стараюсь не допускать творческих кризисов, для этого я стараюсь активизировать мыслительную деятельность читая, смотря DVD, слушая подкасты. Также очень приятно встретиться с друзьями, у которых другие интересы.

Источников вдохновения непосредственно в моей области очень мало, поэтому большинство работ, которые я рисую — это то, о чем говорят мои друзья, и что их интересует. Например, я не большой любитель фильмов ужасов, восставших из мертвых, исцеляющей силы магических кристаллов, но я все это рисую, потому что мои друзья так много говорят об этом. А вообще у каждого наверное это происходит по своему. У меня так.

Ji Lee

Креативный директор Google Creative Labs

Когда у меня творческий ступор, я делаю следующее:
— Долго принимаю душ. Почему-то под душем мне думается по-другому. Он смывает все мои старые мысли и я чувствую себя обновленным.
— Делаю уборку. Не могу ясно мыслить, когда вокруг меня беспорядок.
— Если это еще не сработало, еду кататься на мотоцикле и стараюсь совсем не думать о проекте.

Каким-то образом в конце-концов что-то срабатывает.

Designunit

Дизайн-студия, Дания

Наша студия — это два дизайнера, которые тесно друг с другом работают. Мы часто нанимаем много фрилансеров, но они не являются частью нашего творческого процесса. Мы стараемся постоянно чем-то вдохновляться, поэтому все, что нас вдохновляет мы складываем в архив, чтобы источники вдохновения всегда были у нас под рукой. Это может быть что-то из того, что мы увидим на улице (тогда мы фотографируем это, конечно), книги, журналы, показы мод, кино, блоги и так далее. Когда мы начинаем работу над новым проектом, мы сначала много обсуждаем, каким мы его видим, затем просматриваем наш «архив вдохновения», а затем делаем наброски. Когда визуальная составляющая скомпонована, мы приступаем к самому процессу создания.

Mike Perry

Художник, дизайнер, иллюстратор, Бруклин.

Самый лучший способ выйти из ступора — это оправиться куда-нибудь поездом Amtrak. К сожалению я не могу делать это так часто, как мне того хочется, но мне нравится это принудительное сидение на одном месте, гораздо удобнее, чем в самолетах.Мой дед бывало ездил на Аляску каждый год, а во время путешествия писал романы (опасно, я знаю), но мне кажется, что железнодорожное путешествие чем-то похоже. Передвигаясь по миру, ты начинаешь чувствовать себя живым.

Но это не всегда бывает просто сделать. Поэтому большую часть времени я мчусь сквозь свою работу. Если я чувствую недостаток вдохновения, то я просто смиряюсь с тем, что, возможно допущу некоторые ошибки, и продолжаются трудиться.

MINE

Студия графического дизайна MINE (Christopher Simmons), Сан Франциско

Существуют три фактора, способствующие наступлению творческого кризиса: первый — понять, что попал в тупик. Второе — понять, что попал в тупик и не знать, как из него выбраться. Третье — понять, что попал в тупик, знать, как из него выбраться, но сомневаться, получится ли у тебя это сделать.

У меня, соответственно, существует три способа решения проблемы:

1. Я спрашиваю себя, а действительно ли я в тупике? Иногда мы думаем, что застряли, или просто хотим думать, что застряли, а на самом деле мы идем по следу и даже не догадываемся об этом. Многие пути неизбежны. Кризис может быть просто ямой на этом пути.

2. Я ничего не делаю. Быть в тупике очень часто значит не иметь четкого представления о проблеме. Лучшее лекарство в этом случае перспектива. Я рассматриваю перспективу во временном и территориальном аспекте. Отвлекаясь от проблемы, мне проще взглянуть на нее с другой стороны. Вместо того, чтобы биться в поисках решения, я лучше сделаю что-то не относящееся к делу: например, схожу в музей или посмотрю кино. В конце концов, что-то из этого другого мира окажется решением проблемы, которую я пытаюсь игнорировать.

3. Я становлюсь крутым. Иногда возникает проблема, решение которой я знаю, но оно кажется мне слишком сложным. Преодолеть эту неуверенность мне помогает один трюк: я начинаю работать над другими, не относящимися к делу, более легкими заданиями: закончить пост в блоге, навести порядок в гараже, докрасить, наконец, офисные выключатели. Успешно выполняя множество мелких дел, я приобретаю уверенность в том, что я все смогу. И когда я вновь возвращаюсь к той неразрешимой проблеме, она уже кажется мне просто очередным пунктом в моем списке. И никакого волнения.

Airside

Креативное агентство, Великобритания

1. Заведи будильник на 5 утра. Когда он зазвенит, у тебя есть два варианта: встать и насладиться уникальным ощущением этого времени суток или опять заснуть и увидеть самые бредовые сны (быстрый сон легче увидеть и запомнить). Одно из этих двух точно вдохновит.

2. Не сиди на собраниях в ожидании, что что-то щелкнет в твоем креативном сознании. Не читай о дизайне, не смотри картинки Google и YouTube. Не заставляй себя — уйди из студии. Сходи в театр, музей, на концерт, отдохни от работы, прогуляйся, перестань пялиться в монитор, отключи мобильный и ТВ, поболтай с друзьями о какой-нибудь ерунде.

3. Разнообразь свои интересы. Чем шире твои интересы и выше культурная образованность, тем значимей будут твои проекты для клиентов. Поставь себя на место клиента и постарайся представить, как они воспримут твой ход мыслей. Рождай кучу идей, обменивайся мнениями с коллегами, тестируй на них свой образ мысли, думай о предмете, смотри на него с разных точек зрения, а затем будь строг и непреклонен при создании своего проекта. Или нет. Руководствуйся своими животными инстинктами, потому что ты так устал от вымученных и надуманных ответов, которые отнимают всю радость жизни, что ты даже не можешь вспомнить, зачем пошел в индустрию креатива, если тут все решают комитеты и компромиссы. Много рисуй, просто ради рисования. Игнорируй стиль. Будь смел в своих суждениях, при условии, что ты чрезвычайно талантлив, в противном случае, слушай. Слушай в любом случае.

dress code

Andre Andreev и Dan Covert, Дизайн-студия, NYC

Дэн : Если я впадаю в креативный ступор во время ежедневной микро работы, я брожу по сети, иду гулять, беру кино посмотреть, покупаю книги, иду в музей или делаю другие вещи из стандартного набора клише по поиску источников вдохновения. Хотя иногда мне надоедает искать эти самые источники и я стараюсь просто прочистить голову, уйдя из офиса. Идеи обычно приходят, когда я меньше всего их жду.

Андре : Если речь идет о повседневной креативности, то я стараюсь придерживаться жесткого расписания. Я работаю над одним проектом не более 2-3 часов. Я не трачу весь день на один проект, если в этом конечно нет острой необходимости. Я отключаю e-mail и IM, или проверяю их раз в час. Жесткое распределение времени помогает мне, потому что, когда у меня есть 2 часа на то, чтобы закончить работу, я полностью концентрируюсь на элементах и деталях, которые мог бы упустить из виду. Я думаю, это помогает мне быть более творческим, потому, что я жду каждый раз того момента, когда смогу снова взяться за проект, и заставляю себя отвлечься от него и подумать, что еще я смогу сделать для него в следующий раз. Расписание также позволяет мне переключаться с одного вида деятельности на другой. Многозадачность — это не для меня, я не могу одновременно разговаривать по IM, подписывать контракт, беседовать с интерном, ожидать e-mail и пытаться что-то спроектировать. Мне нужно избавиться от всех отвлекающих факторов и сфокусироваться на одном единственном проекте.

Дэн : Наша студия устроена таким образом, что часто случается частичное наложение и совпадение того, чем каждый из нас занимается. Мы не оказываем никакого давления на людей, относительно того, кто должен нести весь груз творческой ответственности. Это несколько обескураживает, но позволяет нам быть в некоторых вещах свободнее. Что касается творческого кризиса в широком смысле этого слова, то мы всегда стремимся развивать наш бизнес в разных направления.

Андре : В широком смысле слова, мое вдохновение то появляется, то исчезает. Я не могу предсказать, когда я снова загорюсь очередным проектом. Я просто стараюсь быть счастлив в личной жизни, что в свою очередь способствует моей работоспособности. А продуктивная работа — это одна из составляющих счастливой личной жизни. Поэтому я стараюсь делать как можно больше того, что мне нравится: играю в футбол, читаю книги, играю в видео игры, встречаюсь с девушкой, напиваюсь, все в зависимости от моего настроения. Мне кажется трудно оставаться креативным, если тебя что-то беспокоит, или ты зол, или расстроен.

Дэн : Мы работаем в разных направлениях, это очень освежает. Один день мы можем делать моушн, на следующий день — футболку или брендинг. Обучение тоже очень помогает, потому что мы каждую неделю знакомимся с новыми талантами и идеями. Мы учимся у них, так же как и они у нас.

almost Modern

Графическая студия, Роттердам

Мы — это графический дизайнер и художник. Это очень динамическая комбинация, в том смысле, что мы всегда смотрим на проблему с разных сторон. Наши взгляды и методы часто противоречивы, это создает движущую силу. Нам кажется это очень продуктивный способ работы. Получается очень живой и прогрессивный союз. Мы никогда не стоим на месте.

Кроме того, мы любим также создавать работы для самих себя. Чтобы сохранять ясность и оттачивать мастерство. Поэтому для того, чтобы двигаться вперед, мы все время занимаем себя работой.

Atmostheory

Christopher David Ryan, дизайн-студия, США

Я часто ощущаю своего рода творческий ступор. Не то, чтобы я вообще не мог сделать ничего креативного. Просто иногда ничего из того, что приходит мне в голову, не кажется мне чем-то особенным. Насколько я себя помню, я всегда садился и просто позволял моим творческим сокам струиться. Но это не значит, что сок всегда сладкий.

Я заметил, что чем больше в такие моменты я заставляю себя добиться результата, тем больше вероятность, что я останусь ни с чем. Тем не менее, в моем арсенале есть кое-какое оружие против творческого ступора: прогулки, разговоры, рисование, чтение, винтажный шоппинг, копание в старых записях, йога, ТВ, красное вино, виски и так далее. В поисках вдохновения я однозначно избегаю интернета. Мне кажется это слишком просто и слишком банально.

Самые яркие идеи обычно посещают меня в конце дня, когда я меньше всего этого ожидаю: когда я в кровати, в душе, в метро, на встрече. Когда я совершенно не настроен на поиски идеи. Складывается такое ощущение, будто энергия, которую я затрачиваю в течение дня на поиски этих самих идей, создает облако вокруг меня. И оно должно непременно рассеиться для того, что идеи до меня добрались.

Kevin Dart

Иллюстратор-фрилансер, Лос Анжелес

У меня куча способов избавиться от творческого отупения. Например, бороздить сеть в поисках классных фото референсов, просматривать старые рисунки, найти и послушать новую музыку, выйти из дома, сесть рисовать в кафе. Но для меня лучше всего поговорить с друзьями. У них всегда найдется новый взгляд на проблему, о котором я даже не догадывался. Или какие-нибудь крутые иллюстрации, которых я еще не видел. Или просто подбадривающие слова, которые заставят меня снова двигаться!

Invisible Creature

Студия дизайна и иллюстрации, США

Сбежать. Такое простое слово с несметным количеством интерпретаций. Если вкратце, то мы просто уходим. Куда? Всегда по-разному: книжный магазин, кофейня, антикварная лавка, кинотеатр, парк, лес, берег реки, иногда просто наша гостиная. Цель всегда одна и та же — увидеть или почувствовать то, что нас вдохновляет. Это не обязательно должно быть что-то новое или свежее, но обязательно что-то, что вернет нам желание вернуться с новыми ясными перспективами к нашим карандашам, ручкам, мышкам, планшетам. Мы часто проводим обсуждение проектов в местной кофейне, а не на рабочем месте — так рождаются лучшие идеи.

В целом такие освежающие (вне офиса) моменты рефлексии, независимо от того, длятся они весь день, пол дня или несколько минут, могут быть очень плодотворными. Мы даже начали включать их в наше ежемесячное рабочее расписание, что давно уже пора было бы сделать.

National Forest

Креативный «мозговой центр», Калифорния

Justin Krietemeyer : Я совершаю длительную пробежку, прогулку на мотоцикле или с собакой. Все что угодно, кроме работы над проектом. Хорошие идеи хранятся в жире, поэтому, если я сожгу немного своего жира, я смогу их освободить и использовать. Я возьму с собой телефон и буду записывать идеи, возникающие в моей голове. Самое худшее — это напрячься и попытаться сделать все сразу.

Tess Donohoe : Когда я испытываю недостаток вдохновения, я встаю и отхожу от компьютера. Я считаю, что уставиться на картинку, или, что еще хуже, на пустой экран, это верный способ получить разочарование. Я люблю прогуляться или пробежаться по улице, осматривая все вокруг. Я обычно нахожу решение сложных проблем, когда я не думаю о них. В моей голове рождаются интересные образы и модели, когда просто смотрю по сторонам: на проезжающий грузовик с мороженым, или на асфальт, по которому я бегу. И обычно, когда я не думаю о проекте какое-то время, мне всегда приходит в голову новая идея.

www.adme.ru/shkola-reklamista/25-sposobov-preod...

@темы: "Адольф, ты плохой художник. Займись чем-нибудь другим", .info

---

В конце, нам придется отвечать страхам, взращенным при жизни.

@темы: Ноогенный невроз, Моему воображаемому Хомячку посвящается...

---

«Это потому что в искусстве нет объективных критериев. Вот в спорте все объективно — пробежал быстрее всех стометровку — все — ты молодец, победитель, чемпион!.. и никого не интересует стиль твоего бега, хоть задом наперед. «Как-то он не концептуально пробежал..» — да пошел ты в жопу, ты сам так пробеги «нет, нет, что же он хотел сказать этими своими 9.5 секундами» — что ты хрен так пробежишь — только и всего.» (с) О чем говорят мужчины

@темы: .info

---

Оригинал взят у в Rohit Bal -The Mulmul Masquerade

Попалась вчера подборка фотографий с модного показа индийского модельера из Нью-Дели - Rohit Bal.
Летом этого года на Индийской неделе свадебной моды - 2013 он представил коллекцию 'The Mulmul Masquerade'. В ней сочетаются "елизаветинские" воротники XVI века и традиционные приёмы украшения свадебной индийской одежды. Мне много очень понравилось. Во всяком случае, как попытка соединить Восток и Запад. Даже и не знаю, какое платье мне понравилось больше других. Еще пока думаю. А как вам такое?
Название коллекции можно перевести как " Муслиновый маскарад" . Да, безусловно- это маскарад. И не сразу понятно: это индианки играют в европеек, или наоборот.

Далее будет довольно большая подборка фото. Кому мало, по ссылке есть еще.
www.delhistyleblog.com/2013/07/rohit-bal-india-...

2



3

4


5





6


7

8


9


10




11

12



13



14

15



16


17




18



И немного мужской одежды

@темы: "Адольф, ты плохой художник. Займись чем-нибудь другим", .info

---

Пишет  .somik.

Выглядит оч круто *0* 2дшные рисованные спецэффекты прям ОзО ♥

@темы: музыка в голове

---

- Кто в этой книге главный злодей?
- Автор. (с)

@темы: .info

---

@темы: музыка в голове

---

Вселенная представляет собой некий вид непостижимой энергии, обладающей собственный осознанием. В Христианстве - это Бог; Мусульманстве - Аллах; на Востоке - Истина. Ученые называют это физическим вакуумом. (с) С. Гроф "За пределами мозга" Теорема Джона Белла

@темы: техномаг

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

РЕФЕРЕНСЫ ПОЗ

РЕФЕРЕНСЫ ПОЗ

phelandavion.deviantart.com/?rnrd=77307

comicreference.deviantart.com/gallery/

comicreference.deviantart.com/art/Wanna-Be-Slic...

syccas-stock.deviantart.com/gallery/


БЫСТРО СКЕЙТЧ

УРОКИ

УРОКИ

лицо

губы

волосы

Литература. Дизайн персонажей
3D модели. Уроки.

случайный генератор
персонажей
один
два

женщины и мужчины начиная с младенчества и до 100 лет

 

@темы: love and chicken

---

Пишет  Aoro:

Тот неловкий момент, когда куча полигонов становятся семьей

29.06.2012 в 00:57

Пишет  Сван_:

Т_________________________Т

Я просто оставлю это тут..

---

Люди, противостоящие системе, гораздо больше нуждаются в таковой, чем те кто составляет эту структуру. Скорее это борьба авторитетов, желание подмять все под себя. Те, кто вне системы, обычно её просто игнорируют.

@темы: Мыслишки, Синдикат

---

Установки на день

Закалка, прокачивание матёрости, доброе утро )

@темы: Моему воображаемому Хомячку посвящается...

---

Кий, Щей, Хорей, и Лебедь как часть Змея Горыныча.

В основе древнерусских традициях до христианского мира, что для христиан были олицетворены в образе Змея Горыныча, были три брата и сестра, каждый из них олицетворял, в себе основу той или иной традиции.
Кий - олицетворял мировоззрение и являлся главой над рода, а также главой культа реки, олицетворяя собой основу жизни. Как глава над рода, Кий решал большую часть вопросов, связанных с меж родовым общением, решение спорных вопросов, поскольку авторитет Кия как главы культа реки был непререкаемый, и пользовался авторитетов на всех территориях древнерусского государства, которое древние греки называли Скифия. Причиной авторитета Кия был его статус, учитывая, тот факт, что Кий это не имя, а титул, который присваивался человеку, достигшего высшего понимания сути реки жизни. Одним из признаков которого было возможность влияния как на жизнь отдельного рода, так отдельного человека не прибегая к насилию, при этом оставаясь вне влияния реки жизни. Также человек носивший титул Кий, мог также носить титул Щей.
Щей - олицетворял мудрость и защитника над рода. Причиной появления титула Щей - змей в культе реки, связана с умением змей жить как в воде, так и на суши, что как нельзя точно олицетворяет суть война. Таким образом Щей это человек достигший наибольшей военной доблести наряду с мудростью в жизни. В тоже время кроме титулов Кий и Щей, человек мог носить и третий титул Хорей.
Хорей - в свою очередь олицетворял хранителя мира мёртвых. О данном титуле не мы можем узнать в самом неожиданном месте, "Аиде" и других греческих произведениях древности. Согласно которым Харон - Хорей перевозил души умерших по реве Стикс, а по другой версии - через реку Ахерон, что согласно готским традициям Архей, поскольку мы знаем, что иногда названия трансформируются то и Ахерон и Архей это одна река, также как и Харон и Хорей. А поскольку "Аида" описывает события произошедшие не с писателем а пересказанные, через несколько поколений, то т нельзя говорить о точности, но не будем забывать, что греки сами признавали сходство Скифских богов и богов олимпа.
В тоже время согласно культа реки, хорей провожал в мир мёртвых, и в нашей памяти, это звучит как - хоронить, похорон - по хорону перейти в мир мёртвых (по обряду Хорея перейти в мир мёртвых). Гораздо реже один человек умудрялся олицетворять в себе четыре титула, в том числе и носить титул Лебедь, и причина в том женщины не так часто заслуживали право ношения трёх первых титулов.
Лебедь - олицетворяла мать над рода, и проводила души людей, в мир живых. Данный титул присваивался мудрой женщине, знающей традиции культа реки и имеющей опыт, в том числе и решении родовых вопросов. Среди носителей титула Лебедь встречались и женщины войны, что в одном лице объединяли все четыре титула.
Таким образом, в основе древнего мира, стояли четыре основных образа, что олицетворяли в себе один образ треглавого дракона Змея Горыныча, как божества хранящего древний мир, эго мудрости его.

сперто ©

@темы: бесконечное лучезарное сущее, .info

---

Пишет  Melemina:

***У войны не женское лицо

Воспоминания женщин-ветеранов из книги Светланы Алексиевич "У войны не женское лицо"
Оригинал записи. Больше фото

"Ехали много суток... Вышли с девочками на какой-то станции с ведром, чтобы воды набрать. Оглянулись и ахнули: один за одним шли составы, и там одни девушки. Поют. Машут нам - кто косынками, кто пилотками. Стало понятно: мужиков не хватает, полегли они, в земле. Или в плену. Теперь мы вместо них... Мама написала мне молитву. Я положила ее в медальон. Может, и помогло - я вернулась домой. Я перед боем медальон целовала..."


"Один раз ночью разведку боем на участке нашего полка вела целая рота. К рассвету она отошла, а с нейтральной полосы послышался стон. Остался раненый. "Не ходи, убьют, - не пускали меня бойцы, - видишь, уже светает". Не послушалась, поползла. Нашла раненого, тащила его восемь часов, привязав ремнем за руку. Приволокла живого. Командир узнал, объявил сгоряча пять суток ареста за самовольную отлучку. А заместитель командира полка отреагировал по-другому: "Заслуживает награды". В девятнадцать лет у меня была медаль "За отвагу". В девятнадцать лет поседела. В девятнадцать лет в последнем бою были прострелены оба легких, вторая пуля прошла между двух позвонков. Парализовало ноги... И меня посчитали убитой... В девятнадцать лет... У меня внучка сейчас такая. Смотрю на нее - и не верю. Дите!"

"У меня было ночное дежурство... Зашла в палату тяжелораненых. Лежит капитан... Врачи предупредили меня перед дежурством, что ночью он умрет... Не дотянет до утра... Спрашиваю его: "Ну, как? Чем тебе помочь?" Никогда не забуду... Он вдруг улыбнулся, такая светлая улыбка на измученном лице: "Расстегни халат... Покажи мне свою грудь... Я давно не видел жену..." Мне стало стыдно, я что-то там ему отвечала. Ушла и вернулась через час. Он лежит мертвый. И та улыбка у него на лице..."


"И когда он появился третий раз, это же одно мгновенье - то появится, то скроется, - я решила стрелять. Решилась, и вдруг такая мысль мелькнула: это же человек, хоть он враг, но человек, и у меня как-то начали дрожать руки, по всему телу пошла дрожь, озноб. Какой-то страх... Ко мне иногда во сне и сейчас возвращается это ощущение... После фанерных мишеней стрелять в живого человека было трудно. Я же его вижу в оптический прицел, хорошо вижу. Как будто он близко... И внутри у меня что-то противится... Что-то не дает, не могу решиться. Но я взяла себя в руки, нажала спусковой крючок... Не сразу у нас получилось. Не женское это дело - ненавидеть и убивать. Не наше... Надо было себя убеждать. Уговаривать..."



"И девчонки рвались на фронт добровольно, а трус сам воевать не пойдет. Это были смелые, необыкновенные девчонки. Есть статистика: потери среди медиков переднего края занимали второе место после потерь в стрелковых батальонах. В пехоте. Что такое, например, вытащить раненого с поля боя? Я вам сейчас расскажу... Мы поднялись в атаку, а нас давай косить из пулемета. И батальона не стало. Все лежали. Они не были все убиты, много раненых. Немцы бьют, огня не прекращают. Совсем неожиданно для всех из траншеи выскакивает сначала одна девчонка, потом вторая, третья... Они стали перевязывать и оттаскивать раненых, даже немцы на какое-то время онемели от изумления. К часам десяти вечера все девчонки были тяжело ранены, а каждая спасла максимум два-три человека. Награждали их скупо, в начале войны наградами не разбрасывались. Вытащить раненого надо было вместе с его личным оружием. Первый вопрос в медсанбате: где оружие? В начале войны его не хватало. Винтовку, автомат, пулемет - это тоже надо было тащить. В сорок первом был издан приказ номер двести восемьдесят один о представлении к награждению за спасение жизни солдат: за пятнадцать тяжелораненых, вынесенных с поля боя вместе с личным оружием - медаль "За боевые заслуги", за спасение двадцати пяти человек - орден Красной Звезды, за спасение сорока - орден Красного Знамени, за спасение восьмидесяти - орден Ленина. А я вам описал, что значило спасти в бою хотя бы одного... Из-под пуль..."

"Что в наших душах творилось, таких людей, какими мы были тогда, наверное, больше никогда не будет. Никогда! Таких наивных и таких искренних. С такой верой! Когда знамя получил наш командир полка и дал команду: "Полк, под знамя! На колени!", все мы почувствовали себя счастливыми. Стоим и плачем, у каждой слезы на глазах. Вы сейчас не поверите, у меня от этого потрясения весь мой организм напрягся, моя болезнь, а я заболела "куриной слепотой", это у меня от недоедания, от нервного переутомления случилось, так вот, моя куриная слепота прошла. Понимаете, я на другой день была здорова, я выздоровела, вот через такое потрясение всей души..."

"Меня ураганной волной отбросило к кирпичной стене. Потеряла сознание... Когда пришла в себя, был уже вечер. Подняла голову, попробовала сжать пальцы - вроде двигаются, еле-еле продрала левый глаз и пошла в отделение, вся в крови. В коридоре встречаю нашу старшую сестру, она не узнала меня, спросила: "Кто вы? Откуда?" Подошла ближе, ахнула и говорит: "Где тебя так долго носило, Ксеня? Раненые голодные, а тебя нет". Быстро перевязали голову, левую руку выше локтя, и я пошла получать ужин. В глазах темнело, пот лился градом. Стала раздавать ужин, упала. Привели в сознание, и только слышится: "Скорей! Быстрей!" И опять - "Скорей! Быстрей!" Через несколько дней у меня еще брали для тяжелораненых кровь".

"Мы же молоденькие совсем на фронт пошли. Девочки. Я за войну даже подросла. Мама дома померила... Я подросла на десять сантиметров..."

"Организовали курсы медсестер, и отец отвел нас с сестрой туда. Мне - пятнадцать лет, а сестре - четырнадцать. Он говорил: "Это все, что я могу отдать для победы. Моих девочек..." Другой мысли тогда не было. Через год я попала на фронт..."

"У нашей матери не было сыновей... А когда Сталинград был осажден, добровольно пошли на фронт. Все вместе. Вся семья: мама и пять дочерей, а отец к этому времени уже воевал..."

"Меня мобилизовали, я была врач. Я уехала с чувством долга. А мой папа был счастлив, что дочь на фронте. Защищает Родину. Папа шел в военкомат рано утром. Он шел получать мой аттестат и шел рано утром специально, чтобы все в деревне видели, что дочь у него на фронте..."

"Помню, отпустили меня в увольнение. Прежде чем пойти к тете, я зашла в магазин. До войны страшно любила конфеты. Говорю:
- Дайте мне конфет.
Продавщица смотрит на меня, как на сумасшедшую. Я не понимала: что такое - карточки, что такое - блокада? Все люди в очереди повернулись ко мне, а у меня винтовка больше, чем я. Когда нам их выдали, я посмотрела и думаю: "Когда я дорасту до этой винтовки?" И все вдруг стали просить, вся очередь:
- Дайте ей конфет. Вырежьте у нас талоны.
И мне дали".

"И у меня впервые в жизни случилось... Наше... Женское... Увидела я у себя кровь, как заору:
- Меня ранило...
В разведке с нами был фельдшер, уже пожилой мужчина. Он ко мне:
- Куда ранило?
- Не знаю куда... Но кровь...
Мне он, как отец, все рассказал... Я ходила в разведку после войны лет пятнадцать. Каждую ночь. И сны такие: то у меня автомат отказал, то нас окружили. Просыпаешься - зубы скрипят. Вспоминаешь - где ты? Там или здесь?"



"Уезжала я на фронт материалисткой. Атеисткой. Хорошей советской школьницей уехала, которую хорошо учили. А там... Там я стала молиться... Я всегда молилась перед боем, читала свои молитвы. Слова простые... Мои слова... Смысл один, чтобы я вернулась к маме и папе. Настоящих молитв я не знала, и не читала Библию. Никто не видел, как я молилась. Я - тайно. Украдкой молилась. Осторожно. Потому что... Мы были тогда другие, тогда жили другие люди. Вы - понимаете?"

"Формы на нас нельзя было напастись: всегда в крови. Мой первый раненый - старший лейтенант Белов, мой последний раненый - Сергей Петрович Трофимов, сержант минометного взвода. В семидесятом году он приезжал ко мне в гости, и дочерям я показала его раненую голову, на которой и сейчас большой шрам. Всего из-под огня я вынесла четыреста восемьдесят одного раненого. Кто-то из журналистов подсчитал: целый стрелковый батальон... Таскали на себе мужчин, в два-три раза тяжелее нас. А раненые они еще тяжелее. Его самого тащишь и его оружие, а на нем еще шинель, сапоги. Взвалишь на себя восемьдесят килограммов и тащишь. Сбросишь... Идешь за следующим, и опять семьдесят-восемьдесят килограммов... И так раз пять-шесть за одну атаку. А в тебе самой сорок восемь килограммов - балетный вес. Сейчас уже не верится..."



"Я потом стала командиром отделения. Все отделение из молодых мальчишек. Мы целый день на катере. Катер небольшой, там нет никаких гальюнов. Ребятам по необходимости можно через борт, и все. Ну, а как мне? Пару раз я до того дотерпелась, что прыгнула прямо за борт и плаваю. Они кричат: "Старшина за бортом!" Вытащат. Вот такая элементарная мелочь... Но какая это мелочь? Я потом лечилась...

"Вернулась с войны седая. Двадцать один год, а я вся беленькая. У меня тяжелое ранение было, контузия, я плохо слышала на одно ухо. Мама меня встретила словами: "Я верила, что ты придешь. Я за тебя молилась день и ночь". Брат на фронте погиб. Она плакала: "Одинаково теперь - рожай девочек или мальчиков".

"А я другое скажу... Самое страшное для меня на войне - носить мужские трусы. Вот это было страшно. И это мне как-то... Я не выражусь... Ну, во-первых, очень некрасиво... Ты на войне, собираешься умереть за Родину, а на тебе мужские трусы. В общем, ты выглядишь смешно. Нелепо. Мужские трусы тогда носили длинные. Широкие. Шили из сатина. Десять девочек в нашей землянке, и все они в мужских трусах. О, Боже мой! Зимой и летом. Четыре года... Перешли советскую границу... Добивали, как говорил на политзанятиях наш комиссар, зверя в его собственной берлоге. Возле первой польской деревни нас переодели, выдали новое обмундирование и... И! И! И! Привезли в первый раз женские трусы и бюстгальтеры. За всю войну в первый раз. Ха-а-а... Ну, понятно... Мы увидели нормальное женское белье... Почему не смеешься? Плачешь... Ну, почему?"

"В восемнадцать лет на Курской Дуге меня наградили медалью "За боевые заслуги" и орденом Красной Звезды, в девятнадцать лет - орденом Отечественной войны второй степени. Когда прибывало новое пополнение, ребята были все молодые, конечно, они удивлялись. Им тоже по восемнадцать-девятнадцать лет, и они с насмешкой спрашивали: "А за что ты получила свои медали?" или "А была ли ты в бою?" Пристают с шуточками: "А пули пробивают броню танка?" Одного такого я потом перевязывала на поле боя, под обстрелом, я и фамилию его запомнила - Щеголеватых. У него была перебита нога. Я ему шину накладываю, а он у меня прощения просит: "Сестричка, прости, что я тебя тогда обидел..."


"Замаскировались. Сидим. Ждем ночи, чтобы все-таки сделать попытку прорваться. И лейтенант Миша Т., комбат был ранен, и он выполнял обязанности комбата, лет ему было двадцать, стал вспоминать, как он любил танцевать, играть на гитаре. Потом спрашивает:
- Ты хоть пробовала?
- Чего? Что пробовала? - А есть хотелось страшно.
- Не чего, а кого... Бабу!
А до войны пирожные такие были. С таким названием.
- Не-е-ет...
- И я тоже еще не пробовал. Вот умрешь и не узнаешь, что такое любовь... Убьют нас ночью...
- Да пошел ты, дурак! - До меня дошло, о чем он.
Умирали за жизнь, еще не зная, что такое жизнь. Обо всем еще только в книгах читали. Я кино про любовь любила..."

"Она заслонила от осколка мины любимого человека. Осколки летят - это какие-то доли секунды... Как она успела? Она спасла лейтенанта Петю Бойчевского, она его любила. И он остался жить. Через тридцать лет Петя Бойчевский приехал из Краснодара и нашел меня на нашей фронтовой встрече, и все это мне рассказал. Мы съездили с ним в Борисов и разыскали ту поляну, где Тоня погибла. Он взял землю с ее могилы... Нес и целовал... Было нас пять, конаковских девчонок... А одна я вернулась к маме..."

"Был организован Отдельный отряд дымомаскировки, которым командовал бывший командир дивизиона торпедных катеров капитан-лейтенант Александр Богданов. Девушки, в основном, со средне-техническим образованием или после первых курсов института. Наша задача - уберечь корабли, прикрывать их дымом. Начнется обстрел, моряки ждут: "Скорей бы девчата дым повесили. С ним поспокойнее". Выезжали на машинах со специальной смесью, а все в это время прятались в бомбоубежище. Мы же, как говорится, вызывали огонь на себя. Немцы ведь били по этой дымовой завесе..."

"Перевязываю танкиста... Бой идет, грохот. Он спрашивает: "Девушка, как вас зовут?" Даже комплимент какой-то. Мне так странно было произносить в этом грохоте, в этом ужасе свое имя - Оля".

"И вот я командир орудия. И, значит, меня - в тысяча триста пятьдесят седьмой зенитный полк. Первое время из носа и ушей кровь шла, расстройство желудка наступало полное... Горло пересыхало до рвоты... Ночью еще не так страшно, а днем очень страшно. Кажется, что самолет прямо на тебя летит, именно на твое орудие. На тебя таранит! Это один миг... Сейчас он всю, всю тебя превратит ни во что. Все - конец!"

"И пока меня нашли, я сильно отморозила ноги. Меня, видимо, снегом забросало, но я дышала, и образовалось в снегу отверстие... Такая трубка... Нашли меня санитарные собаки. Разрыли снег и шапку-ушанку мою принесли. Там у меня был паспорт смерти, у каждого были такие паспорта: какие родные, куда сообщать. Меня откопали, положили на плащ-палатку, был полный полушубок крови... Но никто не обратил внимания на мои ноги... Шесть месяцев я лежала в госпитале. Хотели ампутировать ногу, ампутировать выше колена, потому что начиналась гангрена. И я тут немножко смалодушничала, не хотела оставаться жить калекой. Зачем мне жить? Кому я нужна? Ни отца, ни матери. Обуза в жизни. Ну, кому я нужна, обрубок! Задушусь..."

"Там же получили танк. Мы оба были старшими механиками-водителями, а в танке должен быть только один механик-водитель. Командование решило назначить меня командиром танка "ИС-122", а мужа - старшим механиком-водителем. И так мы дошли до Германии. Оба ранены. Имеем награды. Было немало девушек-танкисток на средних танках, а вот на тяжелом - я одна".

"Нам сказали одеть все военное, а я метр пятьдесят. Влезла в брюки, и девочки меня наверху ими завязали".

"Пока он слышит... До последнего момента говоришь ему, что нет-нет, разве можно умереть. Целуешь его, обнимаешь: что ты, что ты? Он уже мертвый, глаза в потолок, а я ему что-то еще шепчу... Успокаиваю... Фамилии вот стерлись, ушли из памяти, а лица остались... "

"У нас попала в плен медсестра... Через день, когда мы отбили ту деревню, везде валялись мертвые лошади, мотоциклы, бронетранспортеры. Нашли ее: глаза выколоты, грудь отрезана... Ее посадили на кол... Мороз, и она белая-белая, и волосы все седые. Ей было девятнадцать лет. В рюкзаке у нее мы нашли письма из дома и резиновую зеленую птичку. Детскую игрушку..."

"Под Севском немцы атаковали нас по семь-восемь раз в день. И я еще в этот день выносила раненых с их оружием. К последнему подползла, а у него рука совсем перебита. Болтается на кусочках... На жилах... В кровище весь... Ему нужно срочно отрезать руку, чтобы перевязать. Иначе никак. А у меня нет ни ножа, ни ножниц. Сумка телепалась-телепалась на боку, и они выпали. Что делать? И я зубами грызла эту мякоть. Перегрызла, забинтовала... Бинтую, а раненый: "Скорей, сестра. Я еще повоюю". В горячке..."

"Я всю войну боялась, чтобы ноги не покалечило. У меня красивые были ноги. Мужчине - что? Ему не так страшно, если даже ноги потеряет. Все равно - герой. Жених! А женщину покалечит, так это судьба ее решится. Женская судьба..."

"Мужчины разложат костер на остановке, трясут вшей, сушатся. А нам где? Побежим за какое-нибудь укрытие, там и раздеваемся. У меня был свитерочек вязаный, так вши сидели на каждом миллиметре, в каждой петельке. Посмотришь, затошнит. Вши бывают головные, платяные, лобковые... У меня были они все..."

"Под Макеевкой, в Донбассе, меня ранило, ранило в бедро. Влез вот такой осколочек, как камушек, сидит. Чувствую - кровь, я индивидуальный пакет сложила и туда. И дальше бегаю, перевязываю. Стыдно кому сказать, ранило девчонку, да куда - в ягодицу. В попу... В шестнадцать лет это стыдно кому-нибудь сказать. Неудобно признаться. Ну, и так я бегала, перевязывала, пока не потеряла сознание от потери крови. Полные сапоги натекло..."

"Приехал врач, сделали кардиограмму, и меня спрашивают:
- Вы когда перенесли инфаркт?
- Какой инфаркт?
- У вас все сердце в рубцах.
А эти рубцы, видно, с войны. Ты заходишь над целью, тебя всю трясет. Все тело покрывается дрожью, потому что внизу огонь: истребители стреляют, зенитки расстреливают... Летали мы в основном ночью. Какое-то время нас попробовали посылать на задания днем, но тут же отказались от этой затеи. Наши "По-2" подстреливали из автомата... Делали до двенадцати вылетов за ночь. Я видела знаменитого летчика-аса Покрышкина, когда он прилетал из боевого полета. Это был крепкий мужчина, ему не двадцать лет и не двадцать три, как нам: пока самолет заправляли, техник успевал снять с него рубашку и выкрутить. С нее текло, как будто он под дождем побывал. Теперь можете легко себе представить, что творилось с нами. Прилетишь и не можешь даже из кабины выйти, нас вытаскивали. Не могли уже планшет нести, тянули по земле".



"Мы стремились... Мы не хотели, чтобы о нас говорили: "Ах, эти женщины!" И старались больше, чем мужчины, мы еще должны были доказать, что не хуже мужчин. А к нам долго было высокомерное, снисходительное отношение: "Навоюют эти бабы..."

"Три раза раненая и три раза контуженная. На войне кто о чем мечтал: кто домой вернуться, кто дойти до Берлина, а я об одном загадывала - дожить бы до дня рождения, чтобы мне исполнилось восемнадцать лет. Почему-то мне страшно было умереть раньше, не дожить даже до восемнадцати. Ходила я в брюках, в пилотке, всегда оборванная, потому что всегда на коленках ползешь, да еще под тяжестью раненого. Не верилось, что когда-нибудь можно будет встать и идти по земле, а не ползти. Это мечта была! Приехал как-то командир дивизии, увидел меня и спрашивает: "А что это у вас за подросток? Что вы его держите? Его бы надо послать учиться".

"Мы были счастливы, когда доставали котелок воды вымыть голову. Если долго шли, искали мягкой травы. Рвали ее и ноги... Ну, понимаете, травой смывали... Мы же свои особенности имели, девчонки... Армия об этом не подумала... Ноги у нас зеленые были... Хорошо, если старшина был пожилой человек и все понимал, не забирал из вещмешка лишнее белье, а если молодой, обязательно выбросит лишнее. А какое оно лишнее для девчонок, которым надо бывает два раза в день переодеться. Мы отрывали рукава от нижних рубашек, а их ведь только две. Это только четыре рукава..."

"Идем... Человек двести девушек, а сзади человек двести мужчин. Жара стоит. Жаркое лето. Марш бросок - тридцать километров. Жара дикая... И после нас красные пятна на песке... Следы красные... Ну, дела эти... Наши... Как ты тут что спрячешь? Солдаты идут следом и делают вид, что ничего не замечают... Не смотрят под ноги... Брюки на нас засыхали, как из стекла становились. Резали. Там раны были, и все время слышался запах крови. Нам же ничего не выдавали... Мы сторожили: когда солдаты повесят на кустах свои рубашки. Пару штук стащим... Они потом уже догадывались, смеялись: "Старшина, дай нам другое белье. Девушки наше забрали". Ваты и бинтов для раненых не хватало... А не то, что... Женское белье, может быть, только через два года появилось. В мужских трусах ходили и майках... Ну, идем... В сапогах! Ноги тоже сжарились. Идем... К переправе, там ждут паромы. Добрались до переправы, и тут нас начали бомбить. Бомбежка страшнейшая, мужчины - кто куда прятаться. Нас зовут... А мы бомбежки не слышим, нам не до бомбежки, мы скорее в речку. К воде... Вода! Вода! И сидели там, пока не отмокли... Под осколками... Вот оно... Стыд был страшнее смерти. И несколько девчонок в воде погибло..."

"Наконец получили назначение. Привели меня к моему взводу... Солдаты смотрят: кто с насмешкой, кто со злом даже, а другой так передернет плечами - сразу все понятно. Когда командир батальона представил, что вот, мол, вам новый командир взвода, все сразу взвыли: "У-у-у-у..." Один даже сплюнул: "Тьфу!" А через год, когда мне вручали орден Красной Звезды, эти же ребята, кто остался в живых, меня на руках в мою землянку несли. Они мной гордились".

"Ускоренным маршем вышли на задание. Погода была теплая, шли налегке. Когда стали проходить позиции артиллеристов-дальнобойщиков, вдруг один выскочил из траншеи и закричал: "Воздух! Рама!" Я подняла голову и ищу в небе "раму". Никакого самолета не обнаруживаю. Кругом тихо, ни звука. Где же та "рама"? Тут один из моих саперов попросил разрешения выйти из строя. Смотрю, он направляется к тому артиллеристу и отвешивает ему оплеуху. Не успела я что-нибудь сообразить, как артиллерист закричал: "Хлопцы, наших бьют!" Из траншеи повыскакивали другие артиллеристы и окружили нашего сапера. Мой взвод, не долго думая, побросал щупы, миноискатели, вещмешки и бросился к нему на выручку. Завязалась драка. Я не могла понять, что случилось? Почему взвод ввязался в драку? Каждая минута на счету, а тут такая заваруха. Даю команду: "Взвод, стать в строй!" Никто не обращает на меня внимания. Тогда я выхватила пистолет и выстрелила в воздух. Из блиндажа выскочили офицеры. Пока всех утихомирили, прошло значительное время. Подошел к моему взводу капитан и спросил: "Кто здесь старший?" Я доложила. У него округлились глаза, он даже растерялся. Затем спросил: "Что тут произошло?" Я не могла ответить, так как на самом деле не знала причины. Тогда вышел мой помкомвзвода и рассказал, как все было. Так я узнала, что такое "рама", какое это обидное было слово для женщины. Что-то типа шлюхи. Фронтовое ругательство..."

"Про любовь спрашиваете? Я не боюсь сказать правду... Я была пэпэже, то, что расшифровывается "походно-полевая жена. Жена на войне. Вторая. Незаконная. Первый командир батальона... Я его не любила. Он хороший был человек, но я его не любила. А пошла к нему в землянку через несколько месяцев. Куда деваться? Одни мужчины вокруг, так лучше с одним жить, чем всех бояться. В бою не так страшно было, как после боя, особенно, когда отдых, на переформирование отойдем. Как стреляют, огонь, они зовут: "Сестричка! Сестренка!", а после боя каждый тебя стережет... Из землянки ночью не вылезешь... Говорили вам это другие девчонки или не признались? Постыдились, думаю... Промолчали. Гордые! А оно все было... Но об этом молчат... Не принято... Нет... Я, например, в батальоне была одна женщина, жила в общей землянке. Вместе с мужчинами. Отделили мне место, но какое оно отдельное, вся землянка шесть метров. Я просыпалась ночью от того, что махала руками, то одному дам по щекам, по рукам, то другому. Меня ранило, попала в госпиталь и там махала руками. Нянечка ночью разбудит: "Ты чего?" Кому расскажешь?"

"Мы его хоронили... Он лежал на плащ-палатке, его только-только убило. Немцы нас обстреливают. Надо хоронить быстро... Прямо сейчас... Нашли старые березы, выбрали ту, которая поодаль от старого дуба стояла. Самая большая. Возле нее... Я старалась запомнить, чтобы вернуться и найти потом это место. Тут деревня кончается, тут развилка... Но как запомнить? Как запомнить, если одна береза на наших глазах уже горит... Как? Стали прощаться... Мне говорят: "Ты - первая!" У меня сердце подскочило, я поняла... Что... Всем, оказывается, известно о моей любви. Все знают... Мысль ударила: может, и он знал? Вот... Он лежит... Сейчас его опустят в землю... Зароют. Накроют песком... Но я страшно обрадовалась этой мысли, что, может, он тоже знал. А вдруг и я ему нравилась? Как будто он живой и что-то мне сейчас ответит... Вспомнила, как на Новый год он подарил мне немецкую шоколадку. Я ее месяц не ела, в кармане носила. Сейчас до меня это не доходит, я всю жизнь вспоминаю... Этот момент... Бомбы летят... Он... Лежит на плащ-палатке... Этот момент... А я радуюсь... Стою и про себя улыбаюсь. Ненормальная. Я радуюсь, что он, может быть, знал о моей любви... Подошла и его поцеловала. Никогда до этого не целовала мужчину... Это был первый..."

"Как нас встретила Родина? Без рыданий не могу... Сорок лет прошло, а до сих пор щеки горят. Мужчины молчали, а женщины... Они кричали нам: "Знаем, чем вы там занимались! Завлекали молодыми п... наших мужиков. Фронтовые б... Сучки военные..." Оскорбляли по-всякому... Словарь русский богатый... Провожает меня парень с танцев, мне вдруг плохо-плохо, сердце затарахтит. Иду-иду и сяду в сугроб. "Что с тобой?" - "Да ничего. Натанцевалась". А это - мои два ранения... Это - война... А надо учиться быть нежной. Быть слабой и хрупкой, а ноги в сапогах разносились - сороковой размер. Непривычно, чтобы кто-то меня обнял. Привыкла сама отвечать за себя. Ласковых слов ждала, но их не понимала. Они мне, как детские. На фронте среди мужчин - крепкий русский мат. К нему привыкла. Подруга меня учила, она в библиотеке работала: "Читай стихи. Есенина читай".

"Ноги пропали... Ноги отрезали... Спасали меня там же, в лесу... Операция была в самых примитивных условиях. Положили на стол оперировать, и даже йода не было, простой пилой пилили ноги, обе ноги... Положили на стол, и нет йода. За шесть километров в другой партизанский отряд поехали за йодом, а я лежу на столе. Без наркоза. Без... Вместо наркоза - бутылка самогонки. Ничего не было, кроме обычной пилы... Столярной... У нас был хирург, он сам тоже без ног, он говорил обо мне, это другие врачи передали: "Я преклоняюсь перед ней. Я столько мужчин оперировал, но таких не видел. Не вскрикнет". Я держалась... Я привыкла быть на людях сильной..."


Подбежав к машине, открыла дверку и стала докладывать:
- Товарищ генерал, по вашему приказанию...
Услышала:
- Отставить...
Вытянулась по стойке "смирно". Генерал даже не повернулся ко мне, а через стекло машины смотрит на дорогу. Нервничает и часто посматривает на часы. Я стою. Он обращается к своему ординарцу:
- Где же тот командир саперов?
Я снова попыталась доложить:
- Товарищ генерал...
Он наконец повернулся ко мне и с досадой:
- На черта ты мне нужна!
Я все поняла и чуть не расхохоталась. Тогда его ординарец первый догадался:
- Товарищ генерал, а может, она и есть командир саперов?
Генерал уставился на меня:
- Ты кто?
- Командир саперного взвода, товарищ генерал.
- Ты - командир взвода? - возмутился он.
- Так точно, товарищ генерал!
- Это твои саперы работают?
- Так точно, товарищ генерал!
- Заладила: генерал, генерал...
Вылез из машины, прошел несколько шагов вперед, затем вернулся ко мне. Постоял, смерил глазами. И к своему ординарцу:
- Видал?

"Муж был старшим машинистом, а я машинистом. Четыре года в теплушке ездили, и сын вместе с нами. Он у меня за всю войну даже кошку не видел. Когда поймал под Киевом кошку, наш состав страшно бомбили, налетело пять самолетов, а он обнял ее: "Кисанька милая, как я рад, что я тебя увидел. Я не вижу никого, ну, посиди со мной. Дай я тебя поцелую". Ребенок... У ребенка все должно быть детское... Он засыпал со словами: "Мамочка, у нас есть кошка. У нас теперь настоящий дом".

"Лежит на траве Аня Кабурова... Наша связистка. Она умирает - пуля попала в сердце. В это время над нами пролетает клин журавлей. Все подняли головы к небу, и она открыла глаза. Посмотрела: "Как жаль, девочки". Потом помолчала и улыбнулась нам: "Девочки, неужели я умру?" В это время бежит наш почтальон, наша Клава, она кричит: "Не умирай! Не умирай! Тебе письмо из дома..." Аня не закрывает глаза, она ждет... Наша Клава села возле нее, распечатала конверт. Письмо от мамы: "Дорогая моя, любимая доченька..." Возле меня стоит врач, он говорит: "Это - чудо. Чудо!! Она живет вопреки всем законам медицины..." Дочитали письмо... И только тогда Аня закрыла глаза..."

"Пробыла я у него один день, второй и решаю: "Иди в штаб и докладывай. Я с тобой здесь останусь". Он пошел к начальству, а я не дышу: ну, как скажут, чтобы в двадцать четыре часа ноги ее не было? Это же фронт, это понятно. И вдруг вижу - идет в землянку начальство: майор, полковник. Здороваются за руку все. Потом, конечно, сели мы в землянке, выпили, и каждый сказал свое слово, что жена нашла мужа в траншее, это же настоящая жена, документы есть. Это же такая женщина! Дайте посмотреть на такую женщину! Они такие слова говорили, они все плакали. Я тот вечер всю жизнь вспоминаю... Что у меня еще осталось? Зачислили санитаркой. Ходила с ним в разведку. Бьет миномет, вижу - упал. Думаю: убитый или раненый? Бегу туда, а миномет бьет, и командир кричит: "Куда ты прешь, чертова баба!!" Подползу - живой... Живой!"

"Два года назад гостил у меня наш начальник штаба Иван Михайлович Гринько. Он уже давно на пенсии. За этим же столом сидел. Я тоже пирогов напекла. Беседуют они с мужем, вспоминают... О девчонках наших заговорили... А я как зареву: "Почет, говорите, уважение. А девчонки-то почти все одинокие. Незамужние. Живут в коммуналках. Кто их пожалел? Защитил? Куда вы подевались все после войны? Предатели!!" Одним словом, праздничное настроение я им испортила... Начальник штаба вот на твоем месте сидел. "Ты мне покажи, - стучал кулаком по столу, - кто тебя обижал. Ты мне его только покажи!" Прощения просил: "Валя, я ничего тебе не могу сказать, кроме слез".


"Я до Берлина с армией дошла... Вернулась в свою деревню с двумя орденами Славы и медалями. Пожила три дня, а на четвертый мама поднимает меня с постели и говорит: "Доченька, я тебе собрала узелок. Уходи... Уходи... У тебя еще две младших сестры растут. Кто их замуж возьмет? Все знают, что ты четыре года была на фронте, с мужчинами... " Не трогайте мою душу. Напишите, как другие, о моих наградах..."

"Под Сталинградом... Тащу я двух раненых. Одного протащу - оставляю, потом - другого. И так тяну их по очереди, потому что очень тяжелые раненые, их нельзя оставлять, у обоих, как это проще объяснить, высоко отбиты ноги, они истекают кровью. Тут минута дорога, каждая минута. И вдруг, когда я подальше от боя отползла, меньше стало дыма, вдруг я обнаруживаю, что тащу одного нашего танкиста и одного немца... Я была в ужасе: там наши гибнут, а я немца спасаю. Я была в панике... Там, в дыму, не разобралась... Вижу: человек умирает, человек кричит... А-а-а... Они оба обгоревшие, черные. Одинаковые. А тут я разглядела: чужой медальон, чужие часы, все чужое. Эта форма проклятая. И что теперь? Тяну нашего раненого и думаю: "Возвращаться за немцем или нет?" Я понимала, что если я его оставлю, то он скоро умрет. От потери крови... И я поползла за ним. Я продолжала тащить их обоих... Это же Сталинград... Самые страшные бои. Самые-самые. Моя ты бриллиантовая... Не может быть одно сердце для ненависти, а второе - для любви. У человека оно одно".

"Кончилась война, они оказались страшно незащищенными. Вот моя жена. Она - умная женщина, и она к военным девушкам плохо относится. Считает, что они ехали на войну за женихами, что все крутили там романы. Хотя на самом деле, у нас же искренний разговор, это чаще всего были честные девчонки. Чистые. Но после войны... После грязи, после вшей, после смертей... Хотелось чего-то красивого. Яркого. Красивых женщин... У меня был друг, его на фронте любила одна прекрасная, как я сейчас понимаю, девушка. Медсестра. Но он на ней не женился, демобилизовался и нашел себе другую, посмазливее. И он несчастлив со своей женой. Теперь вспоминает ту, свою военную любовь, она ему была бы другом. А после фронта он жениться на ней не захотел, потому что четыре года видел ее только в стоптанных сапогах и мужском ватнике. Мы старались забыть войну. И девчонок своих тоже забыли..."

"Моя подруга... Не буду называть ее фамилии, вдруг обидится... Военфельдшер... Трижды ранена. Кончилась война, поступила в медицинский институт. Никого из родных она не нашла, все погибли. Страшно бедствовала, мыла по ночам подъезды, чтобы прокормиться. Но никому не признавалась, что инвалид войны и имеет льготы, все документы порвала. Я спрашиваю: "Зачем ты порвала?" Она плачет: "А кто бы меня замуж взял?" - "Ну, что же, - говорю, - правильно сделала". Еще громче плачет: "Мне бы эти бумажки теперь пригодились. Болею тяжело". Представляете? Плачет."

"Мы поехали в Кинешму, это Ивановская область, к его родителям. Я ехала героиней, я никогда не думала, что так можно встретить фронтовую девушку. Мы же столько прошли, столько спасли матерям детей, женам мужей. И вдруг... Я узнала оскорбление, я услышала обидные слова. До этого же кроме как: "сестричка родная", "сестричка дорогая", ничего другого не слышала... Сели вечером пить чай, мать отвела сына на кухню и плачет: "На ком ты женился? На фронтовой... У тебя же две младшие сестры. Кто их теперь замуж возьмет?" И сейчас, когда об этом вспоминаю, плакать хочется. Представляете: привезла я пластиночку, очень любила ее. Там были такие слова: и тебе положено по праву в самых модных туфельках ходить... Это о фронтовой девушке. Я ее поставила, старшая сестра подошла и на моих глазах разбила, мол, у вас нет никаких прав. Они уничтожили все мои фронтовые фотографии... Хватило нам, фронтовым девчонкам. И после войны досталось, после войны у нас была еще одна война. Тоже страшная. Как-то мужчины оставили нас. Не прикрыли. На фронте по-другому было".

"Это потом чествовать нас стали, через тридцать лет... Приглашать на встречи... А первое время мы таились, даже награды не носили. Мужчины носили, а женщины нет. Мужчины - победители, герои, женихи, у них была война, а на нас смотрели совсем другими глазами. Совсем другими... У нас, скажу я вам, забрали победу... Победу с нами не разделили. И было обидно... Непонятно..."

"Первая медаль "За отвагу"... Начался бой. Огонь шквальный. Солдаты залегли. Команда: "Вперед! За Родину!", а они лежат. Опять команда, опять лежат. Я сняла шапку, чтобы видели: девчонка поднялась... И они все встали, и мы пошли в бой..."